Утром разбудил звонок.

- Здравствуйте, будьте добры - Павла, - приятный женский голос.

- Это я.

- Сегодня, в обычное время.

- Нет, это все сообщение, до свидания.

Короткие гудки.

Что же, по крайней мере, в лаконичности им не откажешь. Работа такая - чем больше разговоров по открытой линии, тем больше вероятность утечки. Елы-палы, хотел поехать куда-нибудь позагорать: Ладно, можно и просто прогуляться, нервишки успокоить. ''Плохо начинается день', - подумал Штирлиц.' Блин, глупость всякая в голову лезет:

В Москве жарко. Недавно был град, но все по-прежнему. Пекло, асфальт плавится. Скверы пусты, все нормальные отправились по дачам - воскресенье. Праздно шатающаяся публика, в основном, иногородняя. Смотрят на домики, молодые люди отпускают шуточки, девушки посмеиваются. Нормально. Типа, 'жизнь продолжается'.

В баре заказываю пару 'Короны' и острые крылышки. Холодное хорошее пиво по такой погоде - то, что мне надо. К 'обычному времени' голова станет нормальной, а руки - они помнят клаву с мышой.

В 17.30 - на месте. Стандартный офис, кондишн, кожаные диваны, глянцевые журналы на столике. Пролистываю 'Итоги'. Все как всегда.

- Павел, пройдите, пожалуйста, в комнату 205, - секретарша миловидная, тоже стандартная.

В двести пятой встречает босс.

- Павел, подпиши, бумаги, что мы не несем ответственности:

- Знаю, все было в контракте. Сегодня, вроде, должен был играть Женя:

- У Жени нервный срыв, он дошел до девятого уровня и сломался. Слава богу, успел сохраниться. С оружием, здоровьем все нормально, просто - обычная тупиковая ситуация. Посмотри ролик, как все закончилось.

Шеф включает компьютер, загружает запись. Женя лезет по каким-то трубам, выходит в коридор мочит тремя выстрелами из нагана двух зеленых гадов, которые стреляются молниями. Профессионально, те даже не успели накопить заряд, но, видно, уже устал, хватило бы и двух патронов. Сворачивает по коридору направо. Дверь. Перед дверью Женя записывается - 'Штирлиц, он, конечно принципиальный, но не дебил'. Открывается без примочек - тоже гуманно. Впереди зал. Потолок начинает осыпаться. Дверь захлопывается. В комнате двое широченных ворот, естественно, заперты. Женя мечется в поисках выхода. Потолок осыпается медленно, но методично, начиная с дальнего угла комнаты и вперед. Женя отскакивает вправо. Слева весь потолок уже осыпался. Теперь падает правая линия. Дальше можно не смотреть. Женю запирают в ближнем правом углу и давят здоровенным камнем. Конец.

- Ты же знаешь соглашение.

- Да, дурацкий вопрос.

- Паша, нужно, ты все понимаешь, либо мы пройдем дальше, либо - конец.

- Не нужно меня уговаривать, я за это деньги получаю. Да и в случае 'конца', бабки мне уже не потребуются, впрочем, как и тебе.

- Дык, - криво ухмыляется Шеф. - Иди, одевайся.

- Уже бегу, я весь в предвкушении.

- Счастливо, Паш, ни пуха:

- Пошел ты!

- И тебя туда же.

Загружаю спасенную игру. Дверь. Проверяю оружие: нормально - патронов хватает. Женя умудрился где-то раздобыть арбалет с оптическим прицелом. Тоже ценная штука.

Выхожу, потолок обваливается. Прыгаю по всему залу в поисках какой-нибудь решетки, чтобы разбить и выбраться. Нету. Над вывалившимся булыжником - подозрительно чернеется что-то вроде пролома в стене. Быстро назад, на самый низкий обломок. Нормально, забрался. Теперь, главное, не свалиться и доползти до этой черноты. Получилось. Проваливаюсь в какую-то яму, невысоко - здоровье не уменьшилось, только пятки болят. Включаю фонарик. Вокруг - пустая комната, только одна бочка, подозрительная с виду, но явно не со взрывчаткой. Запоминаюсь. Ломом бью бочку, из нее выползает какой-то железный гад и начинает меня мочить. Перезагрузка. Подкладываю под бочку радиоуправляемую мину и отхожу в дальний конец комнаты. Взрыв. Гад жив, но одного выстрела из обреза на него хватило. Болит рука, видно задело осколком - комната небольшая. За бочкой - проход в освещенный коридор. Запоминаюсь:.

Запоминаюсь, снимаю сенсоры, все, на сегодня с меня хватит.

- Шеф я закончил.

- Вижу, не слепой. Хорошо прошел, ошибок мало было.

- Сам попробуй без ошибок.

- Куда мне, возраст не тот. Спасибо.

- Нормально, пальцы дрожат, голова болит - все ока.

- Нет, воды и чего-нибудь крепкого.

- Текилы, как обычно.

- Пойдет.

Выхожу из офиса. Машина уже ждет.

- Домой, безо всяких отклонений.

Немного кружится голова, подташнивает. Ничего, бывало хуже. Армагеддон временно откладывается, до следующего раза:

Я думаю, не надо напоминать просвещенному читателю, что современная российская литература воображения имеет свои корни в романе Ильи Камнезема (творческий псевдоним Каменева и Зиновьева) 'Наше славное будущее'. Другое дело - роман, первоначально изданный Шанхайской 'Академией', впервые полностью публикуется на родине. Такова уж историческая справедливость, все яркое, запрещенное, не понятое современниками, в конце концов вырывается на свободу, становится общепринятой классикой.

Чем же не понравился тогдашним цензорам, а по большому счету и правителям Великой России сей литературный труд? Все просто, сама посылка - переворот, именуемый в тексте 'Великой Октябрьской Социалистической Революцией', приведший к становлению так называемого Союза Советских Социалистических Республик (СССР) - не могла не вызвать раздражение власть предержащих. Действительно, недавнее покушение на российскую государственность, предотвращенное героическими усилиями российских и британских спецслужб, было так свежо в памяти. Еще находились люди, проливающие слезы над могилой одного из вождей большевиков - Ленина, умершего от чахотки (как утверждают официальные источники) в Швейцарии, еще приносили цветы к стенам Петропавловки, где были расстреляны Троцкий, Дзержинский и другие социал-террористы. Надо сказать, что и сами авторы имели отношение к партии большевиков, хотя впоследствии неоднократно подчеркивали свою приверженность к гуманистическому построению совершенного общества, именуемого ими самими 'этическим социализмом'.

Но, по большому счету, роман является не столько романом-утопией, сколько дистопией, как принято выражаться в литературных кругах, романом предупреждением о несбывшемся. Действительно, принятые было критиками-недоучками за порнографию (которая сама по себе коренным образом идет вразрез с российской культурой) описания насильственного обобществления женщин, не являлись таковой - авторы, использовали технику 'шоковой терапии', дабы показать всю бесчеловечность большевистского эксперимента. С другой стороны, описание тотального планирования развития общества может многое дать современным политологам, столкнувшимся с проблемами перенаселения, случаями африканского обезьяннего мора в тульской губернии и прочими 'радостями' нашей повседневной жизни. Решение проблем преступности, распущенности в молодежной среде, денационализации культуры путем заключения части населения в 'трудовые лагеря' (где они трудились бы во благо нации, попутно изучая современную позитивную философско-богоискательскую мысль) имеет под собой определенные преимущества перед бесхребетным морализаторством интеллигентствующих господ-торетиков.

Но ценность романа не столько в его мировоззренческой наполненности, сколько в тщательной прорисовке героев в традициях Великой Российской литературы, восходящей своими корнями к шедеврам Достоевского и Толстого. Возьмем Асю - в начале романа, она девочка-подросток, вставшая на скользкую дорожку проституции и наркомании, но ее перерождение в 'трудовом лагере' стало поистине аллегорией возвращения Духовности нации. Ася становится образцовым членом общества, возвращается к истокам Великодержавной Церковности и, назначение ее депутатом Государственного Собрания становится естественным результатом трудного пути к Истине. Или Андрей Шишкевич - интеллигент из хорошей семьи, причисляющий себя к интеллектуальной элите общества, человек способный на Любовь, не может преодолеть самовозвышения и, как следствие, уходит в террористы, участвует в покушении на Асю. Только перед лицом смерти Андрей прозревает и осознает, что отравленные пули, легко ранившие Асю, на самом деле были посланы не в мифический символ ненавидимого им миропорядка, а в первую Любовь.

Однако отвлечемся от романа как такового и рассмотрим его значение в национальном литературном процессе. Не существуй 'Нашего славного будущего', кто знает какими путями пошла бы знаменитая российская фантастическая литература, зародился ли бы вообще такой жанр и какие бы он принял формы. Литературные эксперименты Платонова, фантастический реализм А.Толстого, богоискательская фантастика Булгакова, философская лирика Замятина, научная фантастика Беляева, эпическая фантастика Казанцева не были бы таким явлением в мировой культуре. Более того, мифологические построения британца Толкина, были бы невозможны, не существуй российской фантастической литературы. Интересным примером подражательства является и последний роман американского писателя Адольфа Гитлера (также в прошлом неудавшегося революционера), опубликованный исследователем его творчества Норманом Спинрадом.

Итак, читатель, перед тобой полный текст одного из поворотных произведений нашего века. Призма несбывшегося чудесным образом исказила нашу историю, превратив ее в притчу о борьбе Добра со Злом, Благородства с Коварством, Любви со Смертью:

Антон Евсеевич Терешков, действительный член Духовной Великорусской Академии Гуманитарных Наук.

Меня зовут Рахиль и у меня есть дракон.

У меня есть дракон и дедушка.

И папа. Папа ушел на войну. Он солдат. Он воюет за Родину. Так мне сказали мама и дедушка. Мама тогда еще была жива.

Еще я боялась, что мама умрет. Но я больше этого не боюсь. Когда мама умирала мне было страшно. Она плакала. Я тоже. Мама умерла. Я не боюсь смерти. Дедушка говорит, что никто не умирает совсем. После смерти мы попадаем в рай. Рай, это такое место, где все встречаются. Там тепло и много вкусной еды. Там нет крыс и пауков. Там всегда светло и не хочется спать. Там нет немцев.

Мама сшила Кая из цветных тряпочек и подарила на день рождения. Я знаю, сколько мне лет. Мне четыре года. Я не умею писать, но знаю буквы. Я считаю до десяти. Скоро мне будет пять лет. А потом шесть. Когда я подрасту, я пойду в школу.

Мама называла меня принцессой. Это не имя. Меня зовут Рахиль. Принцессы красивые. Мама называла меня принцессой потому, что я - красивая. Принцессы жили раньше. Еще тогда были короли и принцы. Они все умерли. Когда я умру, я встречу их в раю.

Когда мама была жива, она рассказывала мне сказки. Там было много принцесс и принцев. Сейчас только одна принцесса - это я.

Мой Кай - живой. Теперь он мне рассказывает сказки. Он мне рассказал про страну драконов. Там драконы большие и добрые. Дети летают на драконах. В маминых сказках драконы не всегда были добрые. В сказках Кая они защищают детей и мам. Они убивают злых. Я думаю, страна Кая похожа на рай. Там тоже всегда хорошо. Там высокие горы и голубые реки. В реках можно плавать всем, даже если не умеешь плавать. Там такая вода, в которой нельзя утонуть. Там тоже всегда тепло. Кай рассказал, как сражался со злым волшебником и победил его. У волшебника был автомат. Но Кайл оказался сильнее. Он сжег его огнем изо рта. Кай любит меня. Он обещал взять меня в свою страну насовсем, когда я подрасту. Он говорит, что мама туда тоже приходит.

Дедушка говорит, что Кай - игрушка и не живой. Это неправда. Просто Кай притворяется игрушкой, когда вокруг взрослые. А мне он рассказывает сказки. Когда я сплю, он живет в своей стране драконов. Дедушка говорит, что немцы не злые. Они много знают и скоро отпустят нас жить домой. Он говорит, что люди, которые много знают, не могут быть злыми. Или отвезут нас в хорошее место. Там будет чисто и не будет крыс.

:

Их уничтожат. Всех. Мы не убиваем детенышей, об этом они сами уже позаботились. 'Мы не позволим воспитывать собственных детей по-вашему. Это наши дети. Если вы будете вдалбливать им в голову ваши представления о справедливости, мире и добре, они перестанут быть нашими детьми. Они станут людьми с крыльями. Мы хотим, чтобы они остались драконами. Пусть мертвыми, но - драконами', так говорил Золотой. Его слово - закон. Теперь и у нас не осталось пути назад, к обвинениям в геноциде разумной расы добавилось обвинение в детоубийстве.

Золотой: Такова традиция. Мы - высшая раса, этого хотел Отец Драконов. Орулы - низшая, они созданы, чтобы служить нам. Их разум слаб, память коротка. Да они знают слова, но словам можно научть и лесного повторюху. Они не могут без нас. Мы несем им мудрость, мы их наказываем, мы ответственны за них. Естественно, за все эти благодеяния мы вправе требовать платы. И еще, ты знаешь, мы не обсуждаем законы Отца.

Алексей: Я тебе уже говорил, Отец - предлог, не было никакого Отца, вы сами придумали законы, а теперь прикрываетесь своим Отцом, чтобы их оправдать.

Золотой: А я тебе уже говорил, что без веры в Отца наш мир развалится. Орулы перестанут работать на нас и приносить нам жертвы, мы сами скатимся до уровня диких ящериц, слова Золотого перестанут быть законом для драконов. В конце-концов, ты думаешь, мне не хочется почаше отведать Священную Трапезу.

Алексей: Я тебе могу синтезировать твою трапезу, так что даже ты разницы не почувствуешь. И поставлять ее тоннами. Ужритесь! Вот и получится - и драконы сыты, и орулы целы.

Золотой: Свяшенная Трапеза готовится из мозга орула и подается по большим праздникам. Ты знаешь, Первый Полет всегда сопровождается Священной Трапезой. Та пища, которую ты изготовишь не будет священной, она будет просто пищей. Ею, как ты верно выразился, можно будет только ужраться, набить себе брюхо. Оставь наш мир нам, давай лучше сыграем в шахматы.

Золотой: Слабый хозяин - плохой хозяин. Они убили дракона. Они знали, что за этим последует. Случилось то, что должно было случиться. Таков Закон.

Алексей: Но почему вы убили всех?

Золотой: Таков Закон. Лучше покарать сто орулов один раз, чем десять - сто раз. Это прагматизм, если хотите, это вполне согласуется с вашей любовью к низшей расе. Поймите, на нас возложена функция заботы о них. Без нас тысячи этих ваших несравненных орулов перемерли бы от грязи и эпидемий. Мы стараемся минимизировать потери. Уничтожив А3, мы предотвратили возможную войну, в которой погибло бы гораздо больше и орулов и драконов.

Алексей: Я слышал, в ходе уничтожения А3, были случаи употребления орулов в пищу?

Золотой: Когда воин убивает врага, он имеет право вкусить Свяшенную Трапезу. Таков закон.

Алексей: Ребенок тоже - враг?

Золотой: Детеныш врага - враг.

Алексей: Вы прекрасно понимаете НАШИ законы, Золотой, мы не одобряем вашего запрета на наше обучение как среди драконов, так и среди орулов, мы не одобряем вашего отношения к разумной расе, как к скотине. Но все это мелочи по сравнению с массовым уничтожением разумных существ и употреблением их в пищу. За это вы можете поплатиться и очень крупно поплатиться.

Золотой: Чем ваши законы лучше наших? Вы - сила по отношению к нам, мы - сила по отношению к орулам. Вы думаете, мы подчинимся вам также, как орулы подчиняются нам? Мы уважаем только свой закон.

Алексей: Я сказал все, что хотел сказать, вы меня прекрасно поняли.