МОРИС УТРИЛЛО

текст - Альфреда Вернер (1953)
перевод Н.Колпия

За всю историю современного искусства чудеса случались только дважды и оба раза во Франции. Перед самым началом XX столетия небогатый и немолодой госслужащий Анри Руссо - художник-самоучка, упражнявшийся в свободное от работы время - вдохнул в искусство новую энергию и новые идеи. Чуть позже молодой Морис Утрилло, полоумный пьяница с Монмартра, явил странные пейзажи, которые тешили обывателей и восхищали знатоков. Его картины вдохновили многих художников на переоценку ценностей; взамен сползания в абстракцию они побуждали пересотворить реальность. Однако, кроме чудесной самобытности ничего общего между двумя мастерами не было. Ученик своей выдающейся матери, художницы Сюзан Валандон и близкий друг Амедео Модильяни, Утрилло не был примитивистом как Руссо; он был профессиональным живописцем до мозга костей.

Он прожил удивительную жизнь и запросто мог бы закончить свои дни в какой-нибудь лечебнице, никому не известный. Морис Утрилло родился в Париже в 1883. Дитя внебрачной связи, он был первенцем молоденькой натурщицы Мари-Клементины Варадон. Отцом считался некий Буасси - хронический алкоголик и художник-любитель. Мама Мориса, незаконнорожденная дочь крестьянина, впоследствии стала протеже Тулуз-Лотрека. Это он посоветовал ей сменить имя на более благозвучное Сюзан. Это он опознакомил ее с великим Дега, который учил ее живописи и поощрял ее успехи.

Когда Марис Валадон был еще ребенком, друг его матери, испанский писатель и критик Мигель Утрилло в порыве нежности даровал ему свое имя. Морис рос психически неуравновешенным, плохо учился, а после окончания школы пробовал себя вкачестве банковского клерка и, мягко говоря, неудачно: к восемнадцати годам он был уже законченным алкоголиком, периодически попадая в лечебницы. Тогда-то, посоветовавшись с психиатром, Сюзан Варандон определила для сына трудотерапию, которая помогла ему сохранить и собственную личность и его скрытый талант. Рисование стало для Мориса эмоциональной отдушиной, средством для поддержания душевного равновесия. Эксперимент с трудотерапией блестяще оправдал себя. За последние пятьдесят лет(статья был написана в 1953, при жизни художника - прим. перев.) Морис Утрилло произвел на свет тысячи и тысячи рисунков - маслом, гуашью, акварелью, карандашом. Как правило он рисовал либо по памяти либо используя изображения с почтовых открыток. В 1920-е он был уже всемирно известным, легендарным художником. В 1929 французское правительство наградило его орденом Почетного Легиона. Пятидесяти лет он женился на энергичной вдове Люси Повель, которая вела дела мужа столь успешно, что супруги смогли купить шикарную виллу в окрестностях Парижа и жили там на широкую ногу. Не секрет, что с момента первого знакомства с лечебницей в юности и до своего роскошного уединения в Ле Везине в конце тридцатых, Утрилло прошел через множество жесточайших алкогольных срывов. Он выжил лишь благодаря исключительной бдительности своей матери, а затем жены. Эти женщины сочетали подлинную нежность с непреклонностью тюремщика. Даже и сегодня про Утрилло не скажешь, что у него своя голова на плечах.

Самое знаменательное во всей этой истории болезни - то, что алкоголь не смог сокрушить талант Мориса Утрилло. Теперь многие живописцы и критики называют его величайшим художником-урбанистом двадцатого столетия. Однако, несмотря на высочайший статус, Утрилло был напрочь лишен критического взгляда на собственное творчество и сам прекрасно сознавал это. Чудовищно заурядные работы он чередовал с подлинными шедеврами. Ни от кого не укроется ни полное отсутствие интеллектуальной концепции и ни бесконечное повторение одних и тех же мотивов в одной и той же манере. Но если Утрилло - только глаз, мы вправе повторить сказанное Сезанном о Мане - Зато какой глаз!:

И прежде всего - глаз Монмартра, того Монмартра каким он был перед Первой Мировой: старинный, живописный, относительно тихий богемный квартал. Утрилло влекли также индустриальные пригороды с их унылыми улицами и непритязательными бистро; он рисовал кафедральные соборы Франции, панорамы Британии и Корсики, известны несколько натюрмортов с цветами. Но в вечности он останется именно как автор ошеломляющих видов французской столицы.

Можно говорить об определенном влиянии Писарро и Сезанна; но такими вещами как уверенная композиция, гениальная простота и безошибочное чувство цвета Утрилло владел на уровне инстинкта. При этом он не был ни примитивистом, ни классицистом, ни импрессионистом, ни фовистом, ни импрессионистом; он не был даже романтиком. Он был полнейшим индивидуалистом, не поддающимся никакой классификации. Повышенное внимание уделяется картинам "белого периода", приблизительно 1909-14 гг., когда оттенки белого доминировали на его холстах. Однако годы, предшествующие "белому периоду" тоже принесли немало отличных работ. А в картинах позднейшего, "колористического" периода он часто и убедительно использовал яркие, живые тона.

Утрилло - один из немногих современных художников, чьи работу по сердцу как умудренным специалистам так и неискушенным зрителям. Меняются веяния моды и рыночные тенденции, а картины Утрилло с каждым годом только поднимаются в цене. Ныне признанный повсеместно, он дважды сражался за свою репутацию в суде и оба раза одержал победу. В первом случае американские таможенники попытались обложить его картины пошлиной, на том основании, что они срисовывались с почтовых открыток. Во втором случае каталог лондонского музея поведал миру, что художник много лет как скончался от неумеренного пьянства. Поченный хозяин Ле Везине сумел убедить британский суд что он вполне жив и делит отпущенное ему время между работой и релиогиозным служением.

Семидесятилетний Утрилло до сих пор помнит и рисует - словно в первый раз - Париж, богемный и пролетарский, по которому он скитался молодым неприкаянным подонком. История его жизни лишена трагического финала - как у Ван Гога, Модильяни или Паскэна. У этой истории в финале - мир. Мир, который на холстах Утрилло осеняет самые убогие и грязные закоулки; мир который пребывает в исканиях старого художника с верующей душой ребенка.