Андрей Носков
From him to eternity
100 лет со дня рождения Борхеса
Отцы ели кислый виноград. Как и положено всем отцам во все времена..
Они уважали социализм с человеческим лицом и ленинские нормы партийной жизни.
Они верили в коллективизм и завоевание новых пространств.
А на стенке у них висел портрет седовласого симпатяги-бородача в грубом свитере.
Они и детям своим...
Но у детей уже была оскомина.По радио им оглашали весь список, весь гамбургский счет современной литературы - сквозь глушилки едва-едва можно было разобрать про " пошлого Сартра, ничтожного Фолкнера и Хемингуэя, этого Майн Рида XX века..." Майн Рида! Он знал толк в уничижении, недосягаемый автор "Лолиты" - что для подростка может быть презреннее недавнего, вчерашнего детства!
А когда словечко "хемингуёвина" не просто потеряло остроту, но вовсе забылось; когда в самиздате слезно распрощался с Хемингуэем сам Василий Аксенов, пророк его; когда грубошерстный портрет окончательно исчез из родительских комнат...
Тогда-то и дети получили свой кислый виноград. Впервые в Советском Союзе были - довольно широко и вполне легально - изданы сочинения некоего латиноамериканского писателя, Хорхе Луиса Борхеса. Когда это произошло? Да вроде бы в (том самом) 1984-м.
Мой случай: финал затхлой брежневской вечности совпал с закатом юности. Накатывала дурная бесконечность взрослой жизни с ее монотонным воспроизводством одного и того же, одного и того же. Случаи дежа вю учащались, но вызывали не трепет, как раньше, скорее - отвращение. Потому в прозе Борхеса я обрел некое идеологическое воздаяние. Борхес эстетизировал и одухотворил этот произвольно распадающийся
мир причудливо умножавшихся сущностей. Хотя, конечно и простое читательское удовольствие тоже имело место: эффектные, увлекательные, истории, величественно-лапидарный стиль... и раз уж такой "каменный" эпитет, то сей камень - благородный и прогретый солнцем... Эти тексты зачастую были посвящены обсуждению вполне абстрактных понятий или деяниям откровенно условных персонажей. Но во всех случаях я ощущал близость борхесовской интонации моему "я". Близость серьезную и интригующую, в которой ."как во всем <...> чудится символ, который вот-вот разгадаешь"... Почему так замирало сердце от фразы вроде этой "...я, игравший ребенком в симметричном хайфынском садике, сейчас умру"?.. Не потому ли, что местом моих детских игр был сквер в Грохольском переулке, также не лишенный некоторой симметрии?Впрочем, довольно интимных излияний. Есть объективные истины, расхожие мнения И юбилей - прекрасный повод лишний раз их озвучить. Ведь всем известно, что...
Борхес изобрел постмодернизм.
Борхес опроверг время.
Борхес оправдал каббалу.
Борхес повлиял на Кортасара.
Борхес оправдал Лже-Василида.
Борхес повлиял на Пелевина.
Борхес изобрел интернет...
Борхес - Бог. Или Бог - борхесианец. Одно из двух.
За всем этим сиянием как-то теряется иной Борхес.(один из двух?)...
Тот, что таясь, рассовывал в гардеробе по карманам редакторских пальто экземпляры своей первой книги стихов "Страсть к Буэнос-Айресу".
Тот, что случайно (" ...не стал дожидаться лифта и взбежал по лестнице; в темноте что-то задело его лоб...") получил серьезную травму с тяжелейшими осложнениями - это сделало необратимым страшный фамильный недуг: прогрессирующую слепоту.
Тот, что полностью потерял зрение в 1955-м, тогда же был назначен директором аргентинской Национальной Библиотеки и усмотрел в сочетании этих событий "великолепную божественную иронию
"Тот, что не раз и не два пробовал заниматься политикой - обжигался, зарекался, и опять пытался хоть что-то подправить в невезучей стране.
Тот, что дважды - с четвертьвековым интервалом - пережил правление одного и того же презираемого им диктатора.
Тот, что женился в возрасте 68 лет на женщине, в которую был влюблен, когда ему было 25, а ей - 17; их поздний брак вскоре распался: слепой писатель мотался по всему свету с лекциями, а супругу тяготила кочевая жизнь...
Слепой писатель умер в 1986, в Женеве, до последних дней сохранив творческую активность. Умер ранге культового героя мировой интеллектуальной элиты. Многие на Западе до сих не могут простить нобелевскому комитету его постыдное невнимание к заслугам аргентинского гуру. В России к этому делу отношение более ровное - не иначе как эпизод с М.Шолоховым народ расхолаживает: историческая память, я полагаю...
и вот уж нынешние игроки копируют забытые сраженья, и воскрешаются за ходом ход роды давным-давно истлевших предков, все те же строки и все те же штуки столице завещавших навсегда.
Отцы обалдевали от мантры "Нравственность есть правда", а дети прутся при мысли о виртуальности всего.
Отцы ели кислый виноград...
Конкретно мой отец, я помню, как-то пришел домой в ужасном настроении, распахнул дверь моей комнаты и с порога закричал на нас с приятелем: "Вот вы тут сидите, пиво пьете, а Гдляна из партии исключили!" Мы долго и беззвучно хохотали, когда дверь захлопнулась. Это было дико смешно. Ну как же! Отец - что
возьмешь- шестидесятник а мы-то с приятелем - перестройщики! Мы ведь знали, что КПСС нужно долой и все тут. Отец, кстати, был беспартийный.Мы были молоды и смеялись над отцами и их хемингуёвиной. Когда подрастут наши дети, они, бесспорно, будут смеяться над нами... и нашей борхесианой? Насчет борхесианы - серьезные сомнения. Можно сказать - большие надежды.
Что, собственно, обнадеживает? Конечно, Борхеса всякий обидеть может. Не Майн Ридом, так еще как. Но лично я с возрастом все чаще переживаю состояния..
.Когда сварливый снобизм автора "Ады" становится непереносимым.
Когда от бродских пасмурных пейзажей повышенной влажности наливаются свинцовой тяжестью веки.
Когда пронзающие финалы Шнитке рассекают не твое существо, но близлежащее пространство и там остаются - как сон снящийся никому.
Когда самолеты Антониони жужжат с мушиной назойливостью, а многократно загубленная молодость Моники Витти вопиет о.
В такие минуты, как ни странно, выручает Борхес.
Казалось бы - давно заученный набор.
Роза. Зеркало. Юг. Первая буква Имени.
Каирские сказки. Индейские байки. Античные подковырки.
Киплинг и Честертон. Юм и Беркли.
Мужчины сосредоточенно предаются воспоминаниям. Или практикуют вычурные игры. Или наскакивают друг на друга с холодным оружием.
Женщины почти ничего не говорят. Их немногочисленные слова воспроизводятся в косвенной речи и всякий раз звучат как приговор.
Дети - это всегда прошлое...
Неуютная вечность. Неприглядное бессмертие.
Дискретное мироздание. Бесконечность как счетное множество: всё можно перенумеровать. Как страницы в Книге Песка. Книга Борхеса - всегда книга песка. Книга времени и грусти, которые суть одно и то же.
Но это и книга снов... точнее -из снов. В детстве мне часто снилось, что я обладаю неким чудесным, диковинным томом, но просыпаясь, я сжимал пустоту. Книга Борхеса - из снов. Нужно просто взять ее в руки.
И на зачитанной странице книга откроется сама. Как садовая калитка.
Все мы ушли по этим расходящимся тропкам.
"Классической, повторяю, является не та книга, которой непременно присущи те или иные достоинства; нет, это книга, которую разные поколения людей, побуждаемых различными причинами, читают все с тем же рвением и непостижимой преданностью"
Примечания автора.
Цитата из Набокова(про ничтожного Фолкнера) может быть искаженной: время, глушилки...
Явные цитаты из Борхеса выделены курсивом, и взяты из следующих произведений: "Педро Сальвадорес"(пер.Б.Дубина), "Сад расходящихся тропок"(пер.Б.Дубина),
"Юг"(пер.В.Кулагиной-Ярцевой), "Труко"(пер.Б.Дубина), "По поводу класссиков"(пер. Е.Лысенко). Стоит отметить, что конце статьи имеет место парафраз стихотворения "Простота"("Садовая калитка откроется сама...", пер. Б.Дубина).Само название статьи также является парафразом - есть песня "From Her To Eternity" из репертуара Фрэнка Синатры, очень любимая Ником Кейвом. Последний назвал по ее имени свой дебютный сольный альбом и всего записал не менее трех кавер-версий этой вещи.