Андрей Носков

'Принято считать, что среди поэтов XX века русские - полубоги, а испанцы - боги',- не без некоторого лукавства говорила А.А.Ахматова своим будущим биографам. Лукавство состояло в том, что за уклончивым 'принято считать' скрывалось ее личное, ахматовское мнение. Сегодня исполняется сто лет со дня рождения самого известного и, возможно, ярчайшего представителя этого испанского пантеона.

5 июня 1898 года в деревне Фуэнте Вакерос, в Андалузии, родился Федерико Гарсиа Лорка.

Его творческий потенциал был огромен. Он занимался драматургией (и его пьесы стали мировой репертуарной классикой), театральной режиссурой(и создал передовой для своей культурной ситуации театр). Он проявил себя как литературный критик и музыковед. Кроме того, он немного рисовал и музицировал - так, для себя. Но главной 'специальностью' Лорки всегда оставалась лирическая поэзия.

Есть люди с абсолютным слухом. Есть люди с фотографической памятью. Лорка обладал неким даром совершенного восприятия действительности. Можно сколько угодно говорить о потрясающей ритмике его стихов, об их осязаемой атмосферности, о спонтанной магии образов и скупом волшебстве метафор... Этот разговор безбрежен, и, очевидно, бессмыслен. Хочется просто расставить некоторые акценты.

Хочется, немного сгустив краски, объявить, что наше сегодня - это торжество постмодернизма. Все истории уже рассказаны, все рифмы использованы, все стили открыты. И все новое - это по иному дозированное старое. Для культурного процесса характерна если не пробуксовка, то определенная зацикленность, закольцованность. Все чаще говорят об усталости века, о синдроме конца столетия

Поэзия Лорки - это напоминание о юности ХХ века. В ней - живая связь с предшествующими культурными традициями, но в ней нет места ни холодной литературной игре ни вышеупомянутой закольцованности. Это поступательное движение. Это полет стрелы. Это настоящий, актуальный модернизм, который не растерял в полете своей дерзкой свежести.

Юбилей Лорки - это напоминание о неизбежной смене вех. Это намек на третье тысячелетие, на новый год и молодой месяц.

Поэтический мир Лорки динамичен и непредсказуем. Он полон самых фантастических образов. Однако, сто конных призраков в черном, которые едут по упавшим небесам или цыганка Пресьоса, звенящая луной как бубном и ускользающая от домогательств ветра - абсолютно подлинны. В мире Лорки ничего не происходит понарошку.

Известно благонамеренное высказывание Гете: 'Кто хочет понять поэта, должен отправиться в его страну'. Вообще-то, не совсем понятно. Идет ли речь о месте проживания ? Или о той стране, которую поэт сам создает, сам населяет и поддерживает в ней жизнь силой своего слова, а иногда - только обозначает, именует: небесный Иерусалим, Ультима Туле ?... Если говорить о Лорке, никакой неопределенности не возникает. Его Индия духа, его родина, его могила - это Андалузия.

Мне, например, кажется важным для осмысления поэтического феномена Лорки, что в Андалузии высокое небо. Там много пространства, но нет бескрайних просторов. За плоскими оливковыми полями, за узкой прибрежной полосой всегда толпятся горы. А день и ночь сменяют друг друга почти мгновенно. Нет сумерек.

По воспоминаниям друга юности Лорки, Сальвадора Дали, чуть ли не каждая фраза поэта начиналась со слов 'Когда я умру...', 'Если я умру...'. И похоже, великий эксцентрик не слишком преувеличивал - достаточно раскрыть томик Лорки на любой странице. 'Смерть вошла и ушла из таверны...', '... у девушки мертвой, девушки в белом платье...', ' Когда я мир покину, с гитарой схороните...', 'Если умру я, не закрывайте балкона...'...

Не боязнь умереть, не отталкивающе-манящий похоронный антураж, но сама смерть, придающая жизни вкус, ценность и обреченность - вот главная стихообразующая сила у Лорки. Смерть неумолима и окончательна. У поэта нет никаких серьезных видов на католическое бессмертие души. Там - нет ничего. Там - нет никого, кто разбудит, посадит в каноэ из кедра и отправит на следующий уровень по условной реке абсолютной любви. Но есть в этом жестком и беспощадном строении мира какой-то трудноуловимый изъян, зазор. Дуновение надежды. Тайна поэта, тайна стиха.

В другом стихотворении, 'Пролог', Лорка определяет поэзию как 'невозможность, что внезапно возможна'. И эти слова - нечто большее, чем профессиональная или эстетическая декларация.

К концу XX века возобладало убеждение, что зло - это неотъемлемая часть человеческой природы и его нельзя победить - можно только локализовать, заглушить.

У Лорки зло тождественно смерти и существует только вне жизни. Кажется, это и называют гуманизмом.

Федерико Гарсиа Лорка стал знаменит еще при жизни. Причем как в 'узких кругах', так и в народе. Все это, скорее, тяготило его. 'У прославившегося человека горькая доля ходить с холодной грудью, пронзенной потайными фонарями, которые на него направляют другие', - писал он другу..

Он был великим человеком и заключал в себе огромный мир.

Он был новатором и самородком. Он был версификатором и стилизатором. Он был отзывчивым и радушным. Он был замкнутым и одиноким. Он был авангардистом. Он был почвенником ('крестьянским драматургом'). Он был страстным и порывистым. Он был мнительным и ранимым. Он был испанским дворянином. Он был цыганом. Он был мавром. Он был гомосексуалистом. Он был мудр. Он был доверчив.

Он был убит 19 августа 1936 года в селении Виснар близ Гранады.

Его смерть была насильственной и мученической. Она была нелепой и случайной. Она была неизбежной и закономерной.

____________________________________________________________