ЗА КРАЙ
"Девственница раздетая холостяками" режиссер Хонг Сан Су

Черно-белая картинка. Вязкое, обыденное, неторопливое действо захватывает с первых же кадров. Это как раз понятно, это — патентованный магический реализм независимого кино. Непонятно другое: заснеженный, холодный Сеул с его унылыми ландшафтами, с его спальными районами: отчего он кажется некой альтернативной Москвой? А когда герои милуются в ночном, безлюдном сквере — отчего ностальгический ком так подкатывает к горлу?..

Режиссер Хонг Сан-Су слывет лидером корейского арт-хауса. Обучался киноискусству на родине, затем продолжил образование в США и во Франции. Дебютировал в 35 лет, а к 40 снял "Девственницу, раздетую холостяками", свой третий фильм. Замысловатое но броское название ленты отсылает к знаменитой инсталляции Марселя Дюшама "The Bride Stripped Bare by Her Bachelors, Even". Дюшам, отец-основатель концептуализма, утверждал, что его стеклоаллюминиевое детище может применяться как сельскохозяйственный агрегат, повышающий плодородие почвы. А у "Девственницы:", между прочим, есть второе название, для внутреннего рынка: "О! Суджунг!" — имя главной героини фильма по-корейски значит не что иное как "оплодотворение".

— Это моя ассистентка. Суджунг.
— Суджунг? /тихо / Ее что, так и зовут — Суджунг?
— Ну да.

А основная сюжетная коллизия такова: 24-летняя Суджунг девственна и в контактах со своими "холостяками" не допускает дефлорации, всякий раз откладывая решающий момент на потом. Она работает ассистентом на маленькой телестудии. Он — школьный приятель ее босса. Влюбляется в нее по уши. Она — замкнутая, настороженная, скованная. Он — богатый, обаятельный, холостой. Она будто бы разделяет его чувства. Она вроде бы отвечает на его ласки. Но наотрез отказывается сделать это: А он уже и жениться готов. В конце концов, они договариваются ради этого снять номер в дорогом отеле. В назначенный день он приезжает туда, а она звонит и говорит, что неважно себя чувствует и лучше бы в другой раз: Собственно, с этой сцены и начинается фильм. А уж затем — вполне традиционный прием — действие катится от логического начала. И чем ближе к заявленному в прологе концу, тем сильнее ощущение, что фильм пробуксовывает. Как-то всё теряет остроту — и обаяние холостяка и девичьи прелести и петтинг этот: Но когда ты уже готов встать и под музыку финальных титров двинуться к выходу, перебрасываясь с соседом: " А вот у Вуди Аллена: А вот у Антониони:" — внезапно выясняется, что впереди еще полфильма, что пробуксовка была запланированной и вполне оправданной:

Режиссер Хонг Сан-Су снова возвращает действие к логическому началу. И снова прокручивает ту же историю, только снятую с других точек и по-иному смонтированную. Возникают неожиданные сюжетные ходы, часто противоречащие исходным. В отношениях героев появляется новая интрига. Меняется ритм. И даже освещение. Вот только неуклонное движение к финалу, заявленному в прологе — остается. Конечно, игры с альтернативной версией сюжета - вещь хорошо известная. Но штука в том, что Хонг Сан-Су играет без правил. Когда смотришь "Расёмон", то знаешь, чью историю(разбойника, жены самурая и т.д.) тебе показывают в данный момент. Когда смотришь "Курить! Не курить!", тебя своевременно оповещают об очередном разветвлении сюжета. А когда смотришь вторую часть "Девственницы" — и рад бы сказать себе, что это просто другая, вторая реальность — да что-то не дает это сделать. Бесспорно, Хонг Сан-Су сплел искусную паутину из недомолвок и умолчаний, из симметрий и подобий. Погрузиться — поистине сладостная болезнь. Но она лечится многократным просмотром.

Пожалуй, главный эмоциональный эффект картины состоит немного в другом. Каждая жизнь монтируется из фрагментов реальности. Есть предельно близкие нам вещи, о которых мы не узнаем никогда. И есть мощное безотчетное желание заглянуть за край, увидеть, что осталось по другую сторону монтажного лезвия. С этой-то страстью и вступает в резонанс игра без правил, навязанная нам лидером корейского арт-хауса.

— Что ты всё время туда тянешься? Тебе что, моей груди мало?