Н.Колпий Хроника читательского послевкусия

 

Виктор Ерофеев "Мужчины"

Подкова, 1998

Почти каждое из 35 коротких эссе, образующих этот сборник, взятое по отдельности, производит хорошее впечатление. Автор хлесток, точен, остроумен, изобретателен. Но книга в целом удручает. В чем же дело ?

Может быть - слишком велики перепады стиля : от емких постдовлатовских мемуаров 'Хороший Сталин' до дадаистского 'Героя нашего супервремени', от щемящего стихотворения в прозе 'Don't complain значит 'не жалуйся' до настенного(заборного) граффити 'Автопортрет писателя в пальто' ?

Или - виноваты внутренние противоречия: скажем - эссе 'Конь и изба' совершенно феминистское, а 'Цена проститутки' - мягко говоря, наоборот ?..

Да нет. Вышеперечисленные особенности идут только на пользу книге. Сообщают интригу, свежесть, объемность. Заставляют забыть о занудстве и назидательности - этих вечных спутниках всевозможных 'дневников писателя'.

А книга все равно удручает.

Мне кажется, дело в том, что 35 эссе образуют некий временной контекст. Можно представить себе протяженную шкалу с разметкой. И огоньки на ней начинают зловеще перемигиваться.

Июньским вечером 1966 года юный Вик. Ерофеев случайно оказывается в гостях у Евтушенко, знакомится там с - Аксеновым и Бродским. Всю радушный хозяин угощает гостей заграничными диковинками - Winston'ом и джином. Все молоды, веселы талантливы. 'Как свежи были розы', стр 102.

А на стр. 73 зрелый Вик.Е. задает пожилому Евг.Е. на орехи. По полной программе. За все хорошее. Это такой творческий портрет... ну и немного личного. Название эссе - 'Е между Г и Д'. 'Е' - это Евтушенко, а 'Г' и 'Д' - это те самые слова-синонимы о которых вы подумали.

Значительная часть книги так или иначе посвящена отношениям полов. Вик.Ерофеев клеймит ханжество. Порицает сексуальную запущенность. Особое негодование вызывает разделение на духовный верх и телесный низ. Тут на сцене появляется советская интеллигенция, которая носится со своей дурацкой, аморфно-догматичной духовностью('Духовность для них - свет в окошке. Духовность для них - поп с укропом') а при этом боится минета и не знает что такое куниллингус. И в этот момент Вик.Ерофеев уже не бытописатель и не просветитель. Он - обличитель, разящий без страха... и укропа. При этом едва ли не больше всех достается ровесникам автора, то есть людям, уже перешагнувшим полувековой рубеж(эссе ''Мужчина бальзаковского возраста' Вик.Ерофеев посвятил осмыслению собственного 50-летнего юбилея).

И тут, во-первых, начинаешь задумываться о разнице между пикантностью и макабром. Во-вторых, возникают подозрения, что автор в упертости не уступает своим жертвам и у него тоже есть - страшно подумать - какой-то свой свет в окошке и даже поп с укропом...

Конечно, подозрения быстро развеиваются. Вик.Ерофеев маневрен, летуч и мобилен. Но есть одна категория, над которой не властны даже его тексты быстрого развертывания.

Увы, увы... Совсем недавно, когда я был действительно молодым человеком, а не дядей среднего возраста, как сейчас, ко мне в жутком возбуждении ввалились двое друзей. Они только что вернулись выступления Вик.Ерофеева и сбивчиво, но толково изложили содержание рассказа, одно название которого - 'Говнососка' звучало как поэма. В гулком разреженном воздухе 1988- го.

Где моя молодость, где тот воздух... Да Вик.Ерофеев и сам все понимает. 'Вчерашняя мода - самая не мода' - снисходительно замечает он (об Аксенове).

Увы, увы... Я закрываю книгу и включаю телевизор. А там - 'Апокриф', авторская программа Вик.Ерофеева. Речь идет о музыке. Писатель открыл для себя так называемый русский рок и щедро делится своими свежими впечатлениями c телезрителями. Но это - новости из разряда тех, о которых лет пять как нужно забыть... А ведь задолго до всякого русского рока спрашивали 'роллинги':

Who needs yesterdays papers ? / кому нужны вчерашние газеты ?

Who needs yesterdays girls ? / кому нужны вчерашние девчонки ?

И сами себе отвечали:

Nobody in the world. / никому на свете

Идут финальные титры передачи 'Апокриф'. Вик.Ерофеев сосредоточенно работает за 'ноутбуком'. Почему-то вспоминается: 'герой-компьютер' (одна из издевательских характеристик, данных Н.С.Михалкову, стр. 46). Писатель поднимает взгляд от монитора и задумчиво смотрит в темное окно.

Его глаза полны сухих слез.